Манувахов Х.

Восток – любовь моя земная,...

Восток – любовь моя земная,
Россия – боль моей души.
Мечеть на солнце золотая,
И церковь белая в глуши...

А птицам в небе все едино –
На синем вышивают сны.
Летит куда-то паутина,
Уносит радости весны,

Уносит летние забавы...
И тихо падает листва,
Как отблески любви и славы,
Как потускневшие слова.

Кино

В давнем, дальнем детстве,
Странное кино
Видел я однажды
В зале, где темно.

В сумраке мелькали
Яркие лучи.
Были на экране
Страсти горячи:

Он ее, красотку,
Страстно целовал,
А она вонзила
В грудь ему кинжал...

В давнем, дальнем детстве,
В зале, где темно,
Видел я однажды
Странное кино.

На жасминовый чай, на варенье из роз...

На жасминовый чай, на варенье из роз
Приглашал заколдованный сад.
И деревья в цвету, и луна, как вопрос,
И зеленого неба салат...

Фантастический мир, непонятные сны:
В травах мертвый лежит соловей.
И какое-то странное чувство вины
Над душою витает моей.

Песни нашей любви, шумной юности пыл,
И гитары лихой перезвон
Уплывают в туман, в водянистую пыль,
Как струны оборвавшейся стон.

Отчаявшись, целебным греюсь чаем,...

Отчаявшись, целебным греюсь чаем,
И вот уже легко.
И вот уже почти не замечаю,
Что юность далеко.

Заря заполыхала над обрывом –
Ни сердцу, ни уму.
И годы-голуби
Взлетают ввысь игриво
И падают во тьму.

Потоки лжи. И что за скука!...

Потоки лжи. И что за скука!
Жемчужные теряем дни.
И длится с Вечностью разлука –
Земная жизнь. Ее огни,

Ее огни в тумане белом,
Когда скрываются дома,
И нарисованная мелом
Уже наметилась зима.

Уже зима. Трамвай заблудший
Из Гумилевского стиха
Летит, пронзая наши души,
И гаснут свечи. И тиха...

Тиха, повисла над Невою
Царица сна, колдунья-ночь,
И под огромною луною

О человек, о глины горсть!...

О человек, о глины горсть!
Что возомнил ты о себе?!
Ты на земле случайный гость
В своей космической судьбе.

Ты миражами окружен,
Мечтой невиданной красы.
Душа – Вселенной камертон –
Лишь по душе сверяй часы.

Срываясь в бездну, в смертный миг,
Влетев в оптическую ось,
Увидишь ясный светлый лик
И скажешь: «Верую, сбылось».

Одинокий странник –...

Одинокий странник –
Путь его далек.
Что ты ищешь? Тайну?
Истины цветок?

«Вечность предо мною,
Путь мой на Восток.
Всяк своей тропою,
Каждый одинок.

Каждому от Бога
То, что суждено...»
Странник пьет из рога
Чистое вино.

Плащ его усыпан
Звездным серебром,
И сверкает посох
Лунным янтарем.

Песня

Однажды, когда я от жизни устал,
И голос мой холоден стал, как метал,
И взор мой погас, как свеча на ветру,
И мне показалось, что скоро умру...

Услышал я тихую песню вдали,
Где в травах бежала дорога. В пыли
Брел дервиш в лохмотьях, седой и слепой.
Он пел о любви, о печали земной,

О птице весенней, о белом коне,
О нежной фиалке, о чистом вине,
О том, что бессмертна живая душа,

Если лилия летает,...

Если лилия летает,
То птенец произрастает...
Солнце катит по земле,
Звезды светятся в золе.

Правит обществом слуга,
Под сметаной берега,
Тонет в озере весло –
Доброта рождает зло.

Ни имени, ни фамилий...

Ни имени, ни фамилий
На прибрежном песке.
Лишь мерцание линий
Вдалеке, вдалеке...

Только звезды над морем,
Только шорох волны...
На вселенском просторе
Бесконечные сны.

Прощайте, родственники!.. Поле...

Прощайте, родственники!.. Поле
Горящих звезд передо мной.
Я – воин Истины. На воле
Дышу надеждой и весной,

И, оседлав единорога,
Волшебного, из давних снов,
Я по космическим дорогам
Спешу к созвездию Гончих Псов...

Там воплотятся сны о чуде,
Там сбудутся мои мечты.
И я забуду слово «люди»,
Но буду помнить слово «ты»

Картина

Висит картина на стене:
Граната сок в хрустальной чаше –
Необходима Сатане
Кровь человеческая наша.

В безумной северной стране
Лик Сатаны в часах надменных...
В братоубийственной войне
Сто миллионов убиенных.

Еще в картине страшной той,
В лиловых сумерках, мерцая,
Над белоснежною горой
Висит тарелка неземная.

Лошадка тащится. Изба.
Луны желтеющее око...
Какая странная судьба.

О, серебристая гитара!...

О, серебристая гитара!
О, голоса знакомых струн!
Вино из древнего амбара,
И золото овечьих рун!

О, дагестанские долины!
Веселой юности пиры,
Кувшин, что сотворен из глины,
Селенья, улочки, дворы!

О, флейта – сладостна для слуха!
О, гор застывшие века!
Пьет чай столетняя старуха,
Красавица у родника...

Люблю воспоминанья эти,
Тогда судьба хранила нас...
То было утром, на рассвете,

Страшнее человека зверя нет....

Страшнее человека зверя нет.
А ты твердишь, что человек – сонет.

Я говорю, что в человеке – бес.
Ты говоришь: посланник он небес...

Так в бесконечном мире двух начал,
Где тьма и свет, где волны и причал,

Где «да» и «нет», где ноль и единица,
Ты убежден, я – вправе усомниться...

И чем сложней противоречий сеть,
Тем ярче жизнь и сладостнее смерть.

Страна моя – галера....

Страна моя – галера.
Я – непокорный раб.
Любовь моя – химера.
Я – немец и араб.

Мой род угробил Сталин,
Мне вера, что хинин.
И перс я, и татарин,
Еврей и славянин.

Страна моя – галера,
Страна моя – страна.
Здесь воровство без меры,
Здесь правит сатана...

Но вот сушу весло я,
И тонкий луч луны
Рисует над волною
Космические сны...

И снится мне: я – воин,
В свободе знаю толк,

Копошится пчела...

Копошится пчела
В темно-синем цветке,
Словно сон золотой
В голубом роднике.

Горный воздух пропах
Изумрудной травой,
Жалит солнце... Вдали
Колдовскою тропой

На коне вороном
Одинокий чабан
Гонит стадо овец,
А в долине – туман.

О любви, о весне,
О чинаре густой
Пела песню свирель
Над бурлящей рекой...

А чабан пропадал
С шумным стадом своим,
Погружаясь в туман,
В неизвестности дым.

Ноябрь. Северное море,...

Ноябрь. Северное море,
Две чайки над волной парят...
В причудливом лесном узоре
Рябины ягоды горят.

Вот возвращается из леса
Грибник – с корзинкой старичок...
Упала вдруг дождя завеса
И туч огромнейший сачок...

В плену косматой древней ночи,
Где царствует болотный дух,
Где ворон гибель всем пророчит,
Мы напрягаем зренье, слух,

Мы ждем божественного знака –
В одеждах белых старика...

Пиры, друзей шумливый рой –...

Пиры, друзей шумливый рой –
Все оказалось лишь игрой.
И всяк искал себе героя,
А каждый сам себе герой.

Но вот прошла любви пора,
И гонит ветер со двора,
С лица земли, с ветвей, с крыльца
Листву – уставшие сердца.

Тени листьев желтых...

Тени листьев желтых
Спят в снегах Зимы.
Стаи туч тяжелых
Видим в небе мы.

И тоска такая,
Словно никогда
Солнца луч, играя,
Не блеснет сюда.

Не грусти, любимый –
Ты сказала мне, –
Край сей нелюдимый,
Нищета в окне.

Может так случиться,
Как ни бейся, но
Здесь поймать синицу
Нам не суждено.

Да и пусть летает,
Ягодки клюет,
Красотой пронзает,
Песенки поет...

Тени листьев желтых

Ночь глубока, как вечности колодец –...

Ночь глубока, как вечности колодец –
Дно звездами усыпано. Луна –
Янтарный рог лимонного вина.

Как сказочный небесный иноходец,
Конь-молния пронесся вдалеке
И отразился искрами в реке.

Ночь глубока. Не бойся этой глуби.
Там – Родина, туда летят века.
Туда и мы уйдем наверняка.

Здесь, на Земле, никто тебя не любит...
Испей на счастье лунного вина
И с Богом в ночь, что вечности полна.

Реальность не схватишь за хвост,...

Реальность не схватишь за хвост,
Как кошку, что выгнула мост.
Ведь жизнь – бесконечные сны,
Иллюзии, блики блесны.

Ты женщину любишь?.. Мираж,
Речей вереница и краж,
Соблазнов, страстей череда –
Пустое, сует суета.

Ты хочешь величья Творца?
Но вспомни слова мудреца:
«Лишь Истина вечно живет,
Все прочее – время сотрет».

Реальности нет. Есть мечты.
Те искры, что из темноты

О, сладостная песнь сирен!.....

О, сладостная песнь сирен!..
И что нам опыт Одиссея...
О, прах и тлен! Не встать с колен,
Слепца, раба в себе лелея.

Упала ночь. Сирени куст
Усыпан звездами, мерцает,
И райский голубь ветвь качает –
Сереброкрыл и златоуст.

Три слова голубь обронил:
Любовь, Достоинство, Свобода...
Устроил звездопад и взмыл
В простор ночного небосвода.

Он – космический дервиш,...

Он – космический дервиш,
Он – рыцарь мечты.
Романтические
Обожает цветы,

И под небом чужим
Он ночует в шатре,
Ждет его белый конь
На волшебной горе...

Конквистадор любви
Ищет лилию зря –
Все мертвы соловьи,
Отгорела заря.

Он судьбой утомлен
И любовью своей,
Чьей-то пулей сражен
Упадет средь полей

И в прохладном раю,
В белых отсветах дня,
Жизнь забудет свою...
И любовь, и коня.

Я вижу: упала звезда –...

Я вижу: упала звезда –
Уходят земные картины,
Уходят во тьму, в никуда,
И слышится песни старинной
Знакомый напев о мечтах,
О кольцах, конях и цыганах.
О маках на горных полянах.

Тяжелый вращается шар
В клубящемся синем тумане,
И тихо вздыхает душа
О сладком, прошедшем обмане...
Я вижу: упала звезда –
Уходят земные картины,
И воздух дрожит, как слюда,
Как струны гитары старинной.

Режим нарушен....

Режим нарушен.
Ночь в разгаре,
А я не сплю.
Часы в двенадцатом ударе,
А я люблю
И одиночество ночное,
И мысли ход.
И как перо мое стальное
Рождает код.

Семицвет

«Кто с мечтой к нам придет...»

Вот радуга в фонтане
Раскрыла парашют:
– Кто жаждет испытаний?! –
Но здесь ее не ждут.

А радуга смеется
И, улетая ввысь,
Растает, рассосется.
И скажут все: – Явись! –

Но стаи туч затянут
Остаток бренных лет.
И старики помянут
Пропавший семицвет.

Количеством не удивишь природу –...

Количеством не удивишь природу –
Осенним листьям в мире нет числа.
Но ведь порою делает погоду,
Разрезав тишину, и всплеск весла...

И вот уже летят на город тучи,
И ветер, закрутившийся в спираль,
Завыл, что пес бродячий, невезучий,
Рванулся ввысь, проглатывая даль.
Мир исказился в ожиданье грома,
Мерцает пыль, и замер летний зной,
От жажды изнемог, прилег у дома

И

Обвал...

Людей любимых,
Чистых,
Нежных
Раня,
Сметая света сноп,
Воспоминанья,
Грезы,
Сметая сам себя,
С лица земли
Во чрево...
Что чувствуешь в мгновенье это? –

Жизнь – мир нагромождений....

Жизнь – мир нагромождений.
Жестов, слов,
Поступков.

Крадучись, годы ушли,...

Крадучись, годы ушли,
Падая в Лету, как листья.
Камень заветный вдали,
Походка у времени лисья.

В одном быть уверен хочу,
Что предан тобою не буду...
Я формулу жизни учу
И помню Иуду.

Утро только занималось...

Утро только занималось,
Солнце с небом целовалось,
Отражалось в куполах.
Цвета хны и земляники
По земле бежали блики.
Закололо в левый пах.
Самолет на всех парах пролетел.
А за толпою плутоватый яд-змеею
Тихо улица кралась.
Те ли песни? Та ли власть?
Продавец закончил дело.
Ночь во тьму его одела.
Я, волнуясь, подошел:
«Сколько стоит?»...
Лунный лучик
Продавец поймал на ключик:

Продавец фотографий

На углу жилого дома
(Мне лицо его знакомо...
Может, кажется) стоял
Полупьяный, полунищий.
Шляпа, мутные глазища...
То и дело руки мял,
Фотосъемкой торговал
Продавец. Мои поступки
Он молол в дубовой ступке,
Порошок мешал с вином,
В смесь бросал фотобумагу
И шептал на фотобумагу...
На бумаге проступали
Тени, контуры лица,
Хищный рот и взгляд ловца.
Рядом плакала девица,
Город вроде не столица,

Жизнь коротка. А суета сует...

Жизнь коротка. А суета сует
Лишь сокращает время дорогое,
На этой странной из планет,
Где время доброе и злое.

Добро и зло равно сжигают нас,
И разница лишь в том, что зло
Заглянет в душу в смертный час –
Испепелит крыло.

И грудь твою тугую целовал –...

И грудь твою тугую целовал –
Она светилась изнутри молочным светом.
Осенний ветер занавеси рвал,
Гримасничал в окне холодный месяц.
Над улицей взлетал и падал плач –
Там пьяный дворник
Бил свою жену.

Гарью, горем несло от вечерних высот,...

Гарью, горем несло от вечерних высот,
Сердце Бога в ночных небесах полыхало,
Мчался по полю в страхе подпаленный скот,
Завтра – песня сгорела и властвует плоть,
Утолщенные шеи, звериные лица...

Неожиданно все помутнело, как сон,
В круге этого сброда, и вздора, и хлама.
И Луна, улыбаясь, плыла в горизонт,
С черным сердцем прекрасная дама.

Зима

Что осталось от свободы?
Развороченные соты?
То-то пчелочка жужжит.
...Проезжает ЗИЛ совхозный
А навстречу МАЗ трехосный –
Все дрожит и дребезжит.

Что от осени осталось?
Туча в небе пошаталась,
Снегом прыснула, ушла.

Всюду, всюду, всюду скука!
В сердце дрожь от злого звука –
Время пилит, как пила.

Этажи. Дома-берлоги –
Заливай бетоном ноги
И сиди себе, блюди
Телеящичек и деток...

На занавеске тюлевой...

На занавеске тюлевой
Тюлени и моржи,
Колоски ржаные,
Ажурные ужи.
Солнышко как донышко
Страшного ведра,
В которое льется кровь
Из бычьего бедра.
Люди резали быка,
Клубился красный пар...

Были красными деревья,
Как в красном тумане.

Вот электронов рой...

Вот электронов рой
Спешит по проводам.
В бутылке «зверобой»,
Сверкает грань. А там,
За гранью меры – черт,
Психолог, лютый враг –
Всю душу оплетет,
Заманит – и в овраг.
Вот женщина – бриллиант,
Играет в гранях свет,
Сеть на руке, и взгляд
Опасен, как стилет.

Произрастали сны....

Произрастали сны.
Подушка шелестела.
Я руку протянул,
Ее нащупал тело.
«Проснись»,
Простудишься –
Во сне такая осень».
Она не открывает глаз,
Но произносит:
«Какая осень ночью?
Что за чушь!»

Перестань. Постель не к спеху....

Перестань. Постель не к спеху.
После.
Возле сердца копошится стих...
Стих.
Иду.
Сейчас, задую люстру и иду...

И дуб, и дом, и ты.

Что приснилось рыболову...

Что приснилось рыболову
На холодном льду, у лунки?
Не карасик и не щука,
А горячая жена –
Преопаснейшая штука,
Ночью – прямо сатана.

Что приснилось рыболову
На холодном льду, у лунки?
Не русалка в рыбьем платье,
А горячая жена –
Шаловливые занятья,
Треугольная луна.

И лица твоего не умрет серебро,...

И лица твоего не умрет серебро,
Не погаснут очей изумруды.
Пусть сверкнет твое боевое перо,
Что тебе до Христа и Иуды?!

Что тебе до зари, перецветшей в закат,
До весны – разорвавшейся мины?
Лучше вспомни парного болота салат
И летящую тень паутины.

Лжепрогулки по тусклому граду Петра
Позабудь. Это было нелепо.
Да святится поющая нежность пера
И теперь, и потом, после склепа.

Не перед зеркалом твори –...

Не перед зеркалом твори –
Перед совестью своей.
И никому не говори
Про тишину полей,
И тайны светлые души
Не выдай никому,
А лишь шепни перу: «Пиши».
И не мешай ему.

На сколоченных наспех плотах...

На сколоченных наспех плотах
В ревущее море отплыли
С соленым стихом на устах
И с песней, что в сердце открыли.

За вспышкой рассвета плывем,
Теряя и силы, и годы.
Ослепнем от света, потом
Уйдем в эти Вечные Воды.

И кто-то другой на плоту,
Вдогонку за нами, за смертью,
Пронзает волну на лету –
Одну, и вторую, и третью!

Ко мне сегодня старец приходил,...

Ко мне сегодня старец приходил,
О слове очень странно говорил,
Потом раскрыл волшебное крыло,
И время нас с собою унесло...

Когда меня не встретишь на земле,
В траве, в лесу, у моря, на скале,
То знай: я не в могиле – это ложь.
Лишь только в слове ты меня найдешь.

Да, я тебя не убеждаю в том...

Да, я тебя не убеждаю в том
Что речь моя за мыслью поспевает
И, может быть, слегка опережает...
Что спорить?! Согласимся лишь в одном:
Кто любит истину и жизнь в ее природе
И кто творит со словом чудеса,
Тот не останется в сегодняшнем народе,
Но будет принят в травы и леса.
И эта связь, с землею, с небом, с миром
Тлен отведет и успокоит страх...
Нас сам Господь ведет к созвездью Лиры

Я слово в музыке искал...

Я слово в музыке искал
И вот нашел вчера,
Когда на клавишах жила
Волшебная игра...
Я это слово никому
Не выдам никогда,
Оно – как белой птицы крик,
Как в роднике вода,
Оно в себе содержит все,
Что знаем мы с тобой
И что немыслимо познать
Ни сердцем, ни душой
До той поры, покуда вдруг
В благословенный час
Лишь светлой музыки лучи
Останутся от нас!

О тайна чудная письма!...

О тайна чудная письма!
Здесь сердца ритм и ход ума,
И связки слов в порядке строгом.
Но оживление – от бога.
Ты можешь все переписать,
Одной строкой века связать...
Но если тайны в этом нет,
И мысли беспокойный свет
Не выхватит из темноты
Стихов прекрасные черты,
Тогда, не мучая пера,
Оставь затею до утра,
И не твори, покуда бог
Не переступит твой порог.

Любовь! Послушай, слово-то какое!...

Любовь! Послушай, слово-то какое!
И лютня тут, и тут же боль, и новь,
Единственное, вечное, живое,
Родное, обновляющее кровь!
Оно ведет миры к соединению,
И в будущем, Вселенную взорвав,
Мир сотворит, не ведающий тленья,
Вдохнет в холодный Космос острова
И непременно, по составу слова,
Поселит на одном из островов
С поющей лютней странника слепого,
Создателя других прекрасных слов.

Наивысший смысл судьбы – мера...

Наивысший смысл судьбы – мера
Нить, ведущая во тьме, – вера,
Меру внутренний закон знает,
Разум злится на закон, терзает.
Все пытается прибрать в короб,
Уничтожит сам себя скоро.
Наивысший суд всему – вера,
Миром брошенная нить – вера.

Город открылся вдали...

Город открылся вдали
После дождя проливного.
Чисто, прохладно и влажно.
Зло унесло в океаны,
В землю впиталось коварство.
Там это все отстоялось,
Вышло в цветы и пшеницу –
Произрастает надежда.

Спелые груши висят,...

Спелые груши висят,
Сад тяжелеет, и пот
Блестит на морщинистом лбу,
Течет по зеленым щекам.
Скорее бы щелкнул кнутом
Сентябрь – пора урожая.
Осыплется грушами сад
И облегченно вздохнет.

Снова вечер. Кто-то угасает,...

Снова вечер. Кто-то угасает,
Нам свою надежду оставляет:
Вот она идет, подслеповата,
Движется над бездной по канату.
А над ней жужжит, грозит и вьется
Времени пчела, как сгусток солнца.

Мастер

Его живот прилип к спине,
Его глаза, как два колодца.
Тень что-то шепчет на стене,
А сам он и не шелохнется.

Бумага – поле у него,
Перо, как верный конь, несется...
И травит общество его
За то, что он не продается.

Бывает, чувства все исчезли...

Бывает, чувства все исчезли
От мыслей мрачных,
От лени, что расселась в кресле,
От рамок брачных,
От реформаторов в кавычках –
Повелевают
И душу ржавою отмычкой
Приоткрывают.
А там мороз, заиндевела
Душа живая,
Она земного ждет предела.
Не видно края
Несправедливости и злости.
Мир заколдован.
Пустыня снится:
Чьи-то кости,
Летает ворон.

Жесткость

Никто не нужен мне, никто –
Веревка мне нужна.
Мы превращаемся в шутов,
В игрушку «муж – жена».

Мы – словно тени, мы – мертвы,
И дом наш – сущий ад.
И ты не рада мне, увы,
И я тебе не рад.

Стоишь устало у двери.
Ну, будет слезы лить...
Струна оборвалась внутри.
Ее не заменить.

Чай

О чудный чай!
Ты самый лучший врач,
Ты не даешь остановиться сердцу,
Ты выдуваешь облачко из чашки
И создаешь Вселенную свою,
Горячую, с чаинками планет,
Кружащихся, пока проходит время.
Придет покоя час, они осядут,
И тяжело придавит их лимон,
Похожий на стареющее солнце.

Я жажду утолил, о исцелитель!
Скажи мне, утолит ли жажду Вечность,
Что над рекою Времени склонилась,

С годами сознаешь нелепость бытия,...

С годами сознаешь нелепость бытия,
Где льют дожди из слов
И часто – слово «Я».
И ясно, что никто тебя не приглашает
В бессмертные миры,
Где божий дух мерцает.
Земные ценности, внушаемые нам, –
Лишь лицемерие с обманом пополам.
С годами гаснет речь,
Кнутом остужен пыл.
И думаешь: – Давно ль я молод был?
Но в тень безвременья уйти
Пришла пора.

На улице сентябрь.
И льет как из ведра.

Человек, опомнись, стой!...

Человек, опомнись, стой!
Царь природы, гений злой,
Умный дурень, храбрый льстец,
Выбрось краденый венец!

Человек идет в туман.
Лень, и глупость, и дурман
Навалились на него.
Он не слышит ничего.

Борису Куприянову...

Борису Куприянову

Скошена жизнь, перекошена –
Лошади сено везут.
Сложено все, подытожено,
Дальше – смола и мазут.

К птицам привыкли, прощаемся.
Свечи горят на столах.
Мы не исчезнем, останемся
В книгах, в друзьях, в зеркалах.

Дурак неистребим....

Дурак неистребим.
Да здравствует дурак!
Но временно.
Пока не познан путь,
Который ведет туда,
Где сдвинут мрак,
Где проживает суть.
А там лишь Истина,
И Мастер,
И Любовь,
И мысли ослепительной ядро,
И льется свет –
космическая кровь –
Целебное
Вселенной
серебро!

Китайская ваза – тончайшая кисть,...

Китайская ваза – тончайшая кисть,
Алая даль заката.
Листья на фоне небесной ткани,
Иглы колючих плодов.
Нежная девушка ждет у реки –
Он проплывает в лодке
В поисках счастья, в тайный туман,
Словно ее не видит...
Катит печальные волны
Арфа реки
Янцзы.

Неизмерима суть Вселенной,...

Неизмерима суть Вселенной,
И время разное вокруг.
Куда уходит род надменный?
Один гнетет его недуг –
Ложь... У искусства нет надежды
Авантюризм преодолеть.
Ехидно скалятся невежды.
Воздаст, пожалуй, только смерть.
Но что же мы, чего боимся?
Абсурд кругом. Не разозлимся!

В. н. к.

Верю в надежность деревьев –
Азбука жизни проста:
Льется вечернее солнце,
Едет на облаке ветер...
Не обрастай суетою,
Тихо живи на Земле,
Искру надежды и вечность
Не отдавай никому.
Альфа – начало всего.

Быть может, шар земной...

Быть может, шар земной
Лишь звук пустой.
И то, что мы на нем
И что в земле уснем –
Нам кажется.
И что, на самом деле,
Мы не сюда летели...

Мираж сковал,
Соблазном поманил,
На дно людского моря
Погрузил.

Ты живешь – и все живет....

Ты живешь – и все живет.
Ты умрешь – и все умрет.

Расплескались в белой накипи
Сахаристых облаков
Голубые пятна неба –
Стадо жертвенных быков...
Как пугливо жмутся птицы
К обезумевшей земле!..
А земля темна от крови,
Словно яблоко в золе.

Наталье Галкиной...

Наталье Галкиной

Ценою в тебе осенние черты.
От суеты куда бы нам податься?
Куда-нибудь.
Но только не стреляться,
Но только жить.
Хотя бы, как мосты,
Которые над ртутною Невой
Из ночи в ночь подъемлют позвоночник,
Туда, где стынет месяц-полуночник –
В простор родной!

Забывается прошлое,...

Забывается прошлое,
С памятью что-то случилось.
Мысль крылатой стрелою
В кромешную тьму устремилась.
Там за тучами звезды –
Манящие искры Вселенной.
Сердце рвется взлететь
Из земного, из тяжкого плена...
Травы спят, спят леса,
На дороге тревожно и пусто.
И въедается осень
И мои обнаженные чувства.

Зеркальный испей напиток,...

Зеркальный испей напиток,
Остынь и смотри в себя.
Сквозь сеть серебристых ниток
Увидишь, закат сентября,
Увидишь, как птица-осень
Мощным взмахом крыла
Листву пожелтевшую косит
И носится ветра метла.

Иду вдоль сумрачной аллеи,...

Иду вдоль сумрачной аллеи,
Летает желтая листва,
Закат то словно угли тлеет,
То вспыхнет красный, как лиса.
В последних судорогах света
Стою и вижу, сам не свой,
Как замертво упало лето
И покатилось в мир иной.

Ты. Вечер. Город....

Ты. Вечер. Город.
В воздухе вкус озона.
Солнечный шар заколот
За воротник горизонта.

Микромодель Вселенной
Наша Земля и мы.
Мечется ветер, как пленник,
Пытаясь уйти от тьмы.

Но чисты и прелестны
В звездных садах цветы.
Вечности сны известны:
Город. Вечер. Ты.

О, не волнуйся, не заплачу...

О, не волнуйся, не заплачу
И не скажу «прости меня»,
А запрягу худую клячу –
Прощай, пока еще родня.

О, не волнуйся, не напомню,
К тебе вовеки не вернусь,
Куда-нибудь в каменоломню
Уйду и в камень превращусь.

О, не волнуйся, не сегодня.
Есть мнимой прочности запас –
Сам сатана из преисподней
Пока удерживает нас.

Когда бы я ни возвратился,...

Когда бы я ни возвратился,
В какие б сны ни погрузился,
Отвергнешь, или я отвергну,
Померкнешь, или я померкну,
Ты станешь злее, жестче, строже,
Заплачешь ли, прильнув к окну,
Но ты забыть меня не сможешь,
Как я тебя не зачеркну.

Наша встреча – есть тайна,...

Наша встреча – есть тайна,
Как все в этом Мире.
С нами смех
И страданий пудовые гири.
С нами дьявол и бог,
Плоть живая и прах.
Перед прошлым – озноб,
Перед будущим – страх.
Не жалею.
Нелепо жалеть.
Не вернуть
Пролетевшие годы
И пройденный путь.

Переломив пластинку в месте том,...

Переломив пластинку в месте том,
Где скрипка что-то грустное играла,
Где арфа пела, словно освещала
Пространство нежное над выгнутым мостом,
Глубь высоты над утренним пластом
Зари, разлившейся, как миллионы маков...
Я, сердце разломив, преподношу,
Все, чем необъяснимо дорожу,
Всю музыку мою, коль есть она,
Одной тебе.
Бери ее сполна.

Узнать желая о любви,...

Узнать желая о любви,
Ты изувечила ромашку.

Иду на алый свет, к закату.
Ты спишь в цветах, обнажена,
Тебе приснился пруд у сада,
И ты – в воде отражена.
Там все пустынно, одиноко,
Там чей-то слабый силуэт
Уже на дне, уже далеко,
Уже его
И вовсе
Нет.

Два сердца простились спокойно и строго,...

Два сердца простились спокойно и строго,
И путь продолжали по разным дорогам.
Случилось однажды, что каждому сердцу
Пришлось опечалиться и оглядеться.

Пустынно, прохладно, и тучи слепы.
И ветер крадет у дороги следы.

Комар с той стороны окна...

Комар с той стороны окна
Уставил в стекло хоботок.
И так ему хочется крови моей,
Что он искривился весь.

Страданье тебе принесу,...

Страданье тебе принесу,
Не букет хризантем.
Живем мы с тобою в лесу
Людей и антенн.
От шумоворота,
И тряски, и лязга, и свиста
Летит с куполов позолота...
Но вот вдалеке
Серебристый
Корабль я увидел:
Маня,
Он летел, словно блюдце.

О, если б забрал он меня,
Не хотел бы вернутся!

Вспорхнули цветы полевые,...

Вспорхнули цветы полевые,
Осели на сочных ветвях.
Осенние давят приметы:
Спадают плоды второпях,
Доводит опасную бритву
Сентябрь – лихой брадобрей,
Он ветки очистит от листьев,
Посадит на них снегирей.
И будут поющие ветки,
И будет танцующий снег...
Меняются дни, повторяясь.
Красивый, но замкнутый бег.

Апельсин на снегу

Север, север!
Темен зимний день,
Снегом освещенный.
Март коньки надел
И с клюшкой вышел
Солнце погонять.
Запылал на пенистом снегу
Апельсин весенний,
Март его на клюшку подхватил
И забросил
Ввысь.

Свадебное

Эн вошты кад* , эй-хо-хо, о-о-эй!
Дай вам бог семь собак, семь детей,
Чум хороший у Сысолы-реки,
Да чтоб реже вам встречались дураки.

Эн вошты кад, эй-хо-хо, о-о-эй!
Пусть вам будет и горько порой,
Чтоб счастливых минут не забыть –
Белой ниткой по черному шить.

Эн вошты кад, эй-хо-хо, о-о-эй!
А придет пора, ложись, умирай.

Последняя ночь распростерла крыло...

Последняя ночь распростерла крыло
Над просторами Коми.
Лето уходит.
Холодом душу свело.
– Помни! –
Кричит полуночная птица лесная.
Пахнет золотом, нефтью, углем,
Медвежьим углом,
Улетающей стаей,
Рекой,
Зеленой листвой.
Лайки лай.
Крик оленя.
Стонут столетние корни:
– Помни! –
Ночь веки смыкает.
Сон.
Полный покой.

Прощание с городом

Туман растворяет
Пространство и время,
Но виден еще силуэт
Странного города «С»,
Где солнечный, яростный луч
Зеленый пожар сотворял
В прозрачном лесу.
Где тьма поглощала,
Мороз выдувал,
Казалось, и свет фонарей.
Но не бюрократа –
Корявую палку
В растрескавшимся колесе.

Я прощаюсь.
Туман растворяет деревья,
Дома, голоса.
Окно мое – белая ночь,
Дом – батискаф
Млечного моря на дне.
Все исчезло.

По Коми стелется туман,...

По Коми стелется туман,
Словно белый пес.
Он зализывает рану –
Раннюю зарю.
И видать мне сквозь него
Лишь белое пятно,
Очевидно, браконьер
Подстрелил его.
– Кто же сани повезет? –
Вдруг подумал я...
Но туман, скуля, пополз
И в тайге исчез.

Снег – песец голубой – засиял....

Снег – песец голубой – засиял.
Тень столба городского на нем.
Смотрит конусом ртутный фонарь,
Сыплет снегом, и светом, и сном.
Ты – судьба, и любовь, и зима.
Отрезвел на холодном ветру.
Ветер мимо меня пролетел,
Каламбурит и воет в бору.
Мне казалось, я знаю, зачем
Объявился в земной стороне...
Но теперь я хочу помолчать,
Пусть не вспомнит никто обо мне.

Коми-зима, ты – фантазия бога....

Коми-зима, ты – фантазия бога.
Смотрят деревья мирно и строго.
Ветки пушисты, как белые козы,
Скрыта земля под шубой мороза.

Ветер по Коми без компаса бродит,
Время теряет и не находит.
Вышел олень и принес на рогах
Сказ о шамане, таежных богах.

Бедный Яг-Морт без ружья, без огня
По лесу бродит и кличет меня:
«Эй, человек! Поделись огоньком!
Пуст мой желудок и холоден дом».

Орнамент

Прислушайся к звукам ночным:
Колотится сердце Вселенной.
Сквозь толстое туч одеяло
Еще проникает, сочится
Рассеянный серый свет.
И в мутном зеркальном небе
Отставший от века охотник
Сидит на траве у чума –
Готовит ружье к охоте.

Белая ночь над тайгою.
Белая ночь.

По заржавленным рельсам

По заржавленным рельсам
Уже не идут поезда,
И застрявшее солнце
В расщелине ссохлось в лимон,
И в косматом дыму
Развращенные спят города,
И стоит в тупике
Одинокий, разбитый вагон.

А минуты все катятся,
Катятся, катятся вдаль,
Образуя часы, и недели, и годы...
А жаль,
Что придется оставить
Красивую эту игру,
И упасть, и пропасть
На холодном свистящем ветру.

На растресканных шпалах

Родина

А она зовется Родиной,
Родиной, Родиной,
А она у нас украдена –
Порвана струна.
За лесами, за туманами
Спрятана она,
За надеждами обманными –
Странная страна.

А она зовется Родиной,
А она у нас одна.
Проболтали ее, пропили –
Пей до дна!
Нам пути дороги выстелит
Дней серебряный клубок.
Но, куда идти за истиной,
Знает только Бог.

В небесах перекликаются
Звездные колокола,
И в озерах отражаются

Галера

Я родился на большой галере,
Мать меня зачем-то родила.
Я плыву без денег и без веры –
Вот такие, брат, дела.

Сорок весел я сломал о волны,
Боцман поломал мне три ребра.
И гребу я, весь сомнений полон,
От утра и до утра.

Мимо проплывают два баркаса,
Связанные тросом на века,
На одном баркасе три матроса
Охраняют семерых «зека».

За бортом высокий берег в соснах,
Солнце закатилось за стволы,

Прости

«Прости за то, что я не Сидоров,
За то, что я не Иванов...»

Прости меня, слепая родина,
Своих убившая детей,
За те пути, что нами пройдены,
За слезы наших матерей.

Прости за то, что ржавой осенью,
Шурша опавшею листвой,
Ищу сердца, что были брошены,
Твоей безжалостной рукой.

Прости меня, звезда далекая,
Прости меня, землица-мать,
За слово тяжкое и легкое,
За то, что не умею брать,

Мы никогда не расстанемся

Мы никогда, никогда не расстанемся
С нашей Вселенной,
С ней начинались и с нею останемся
В жизни нетленной.

Мы никогда, никогда не расстанемся
С песней, друг с другом,
Мы по спирали в века раскрываемся,
Но не по кругу.

И где-нибудь в звездном огне
Ты вновь повстречаешься мне:
Мы вспомним избушку и спелые ягоды
В дикой, лесной стороне.

Серебряное слово

Сверкнуло где-то снова
Серебряное слово,
Куда-то закатилось –
Попробуй найди.
Любовь – всему основа,
И жизнь не так сурова,
И время не обманешь,
Ах, как ни крути.

И вновь на берег тайный
Река воспоминаний
Выбрасывает старый
Серебряный мотив.
Прошла пора исканий
И огненных признаний,
И пожелтели клены,
Но ты не грусти.

Ночь наблюдает строго
За луною дорогой,
Река воспоминаний
По камушкам летит,

А лето уходит

А лето уходит, уходит от нас,
Нас осень уводит в осенний рассказ,
Свисают кулисы из капель дождя,
И лунные листья едва шелестят.

Уставились сосны в сыпучий песок...
Что нового осень для нас принесет?..
Любовь пролетела, как лист золотой,
Над озером синим и над головой.

Сигаретный дым

Едкий сигаретный дым
И весною, и зимой –
Он летает надо мной
Нежно-голубой.
Он рисует то слона,
То бутылочку вина,
То ворону, то сову,
То весеннюю траву,

Едкий сигаретный дым
В летний зной и осенью –
Он летает надо мной
Ядовитой проседью.
Он рисует образ твой,
Образ нежно-голубой,
И печальные глаза...
Слышу птичьи голоса.

Отворяю в сад окно,
Вижу: осень сад метет,
Листья желтые сгребает,

Застольная

Я все вспоминаю
Дербент и Баку,
И мясо баранье
В шашлычном соку.
И вот в Ленинграде
Сегодня на нас
Глазами шашлычными
Смотрит Кавказ.
Хватайте шампуры,
Вонзайте клыки,
Шашлык ненавидят
Одни дураки.
Пусть льется рекою
Родное вино,
На сердце веселье,
В глазах не темно.
В свободную руку
Возьмите стакан
И тихо скажите:
«Прости нас, баран!»

Письмо из лагеря

Я пишу тебе из лагеря, родная,
Холода у нас, и голод, и пурга.
Ты сейчас, наверно, встала,
Черны косы заплетаешь
И глядишь на золотые берега.

А над морем шайка чаек промышляет,
Корабли по морю ездят взад-вперед,
И тебя, наверно, кто-то
У причала поджидает,
Он возьмет тебя, родная, в оборот.

Может ты сидишь в печали, дорогая,
В черном платье, с черной лентой в волосах?
Если так, то не волнуйся,

Мертвый поезд

Мертвый поезд привез нас сюда.
А вокруг золотая руда,
А кругом ни души, ни души –
Хороши здесь места, хороши.

Нас построили – и под конвой,
А вокруг только ветер слепой.
А кругом тишина, тишина,
Сатана здесь живет, сатана.

А потом нас загнали в барак,
А в бараке лишь сырость и мрак.
Только сырость, и мрак, и тоска –
Далеко от барака Москва.

Молодость

Наша молодость, дружок,
Промелькнула, как в кино,
Поцелуи с наших губ облетели.
Посмотри: осенний дождь
Снова моет нам окно,
Птицы снова на юга улетели.

Что ж, хоть ты не улетай,
Спой еще и поиграй...
Только ты уже крылья расправляешь.
Ты выходишь на простор,
Даришь мне прощальный взор,
И в холодных облаках исчезаешь.

RSS-материал